23 декабря 1987 года вышла в эфир и просуществовала шесть лет информационная программа Ленинградского телевидения «600 секунд», шеф-редактором и ведущим которой стал Александр Невзоров. Передача стала культовой и вошла в Книгу рекордов Гиннеса как самый рейтинговый телепроект.

Как репортер и как солдат был участником войн в Югославии, Приднестровье, Карабахе, Прибалтике, Ираке и Чечне, одним из первых, вместе с генералом Рохлиным вошел в Грозный.

О чеченской войне Невзоровым сняты документальный фильм «Ад» (1995) и художественная лента «Чистилище» (1997).

Невзоров был одним из организаторов ГКЧП в 1991 году, штурмовал Останкино, в 1993 году защищал Белый Дом. Участвовал в известных событиях в Вецмилгрависе, в разгроме и сожжении первых прибалтийских таможен, в штурме здания МВД Латвии; укрывал на территории России беглых Рижских и Вильнюсских омоновцев. Создал серию репортажей «Наши» о советских и российских солдатах в горячих точках (Вильнюс, Приднестровье, Нагорный Карабах и др.).

Был дважды ранен, один раз контужен.

Трижды становился добровольным заложником террористов в обмен на освобождение людей. Кавалер орденов «За личное мужество», медалей «Защитнику Приднестровья», «За укрепление боевого содружества», «Участнику боевых действий в Чечне», казачьего креста «За оборону Приднестровья» и пр.

Четырежды (с 1993 года) избирался в Государственную Думу как независимый депутат, работал в Комитете по конституционному законодательству и государственному строительству (в связи с отменой выборов по одномандатным округам не стал участвовать в выборах 2007 года, отказавшись примкнуть к какой-либо партии).

В 1994-1998 года был консультантом-аналитиком Б. Березовского, консультантом правительства РФ. Автор книги «Поле чести» (1995) о современной российской политике. Был советником двух губернаторов Санкт Петербурга: Яковлева и Матвиенко. На выборах В.В.Путина являлся его официальным доверенным лицом.

В начале 1990-х основал независимую телекомпанию (НТК) «600». В 1995-1999 гг. был ведущим телепередач первого канала «Дикое поле», «Дни» и «Невзоров». Продюссер и режиссер фильмов «Частилище»(1997), «Лошадиная Энциклопедия Александра Невзорова», (десятисерийный, 2004),«Лошадиная Энциклопедия Александра Невзорова» (двухсерийный, 2005), «Методика. Основные принципы» (2006), «Правдивая история лошади от начала времен до современности» (2008), «Лошадь Распятая и Воскресшая» (2008), «Lectio Equaria Palaestra»(2010) и десятков авторских документальных фильмов.

Автор книг «Лошадиная Энциклопедия»(2005), «Трактат о Школьной посадке» (2008), «Конский спорт: секреты мастерства» (2008), «Трактат о работе в руках» (2010), перевода и постраничных комментариев к «Наставлению Королю в искусстве верховой езды, написанное мессиром Антуаном де Плювинелем» (2008), Происхождение личности и интеллекта человека (2012).

Невзоров – член Союза журналистов Санкт-Петербурга, советник Генерального директора Первого канала, действительный член Санкт-Петербургского отделения Всероссийского научного общества анатомов, гистологов и эмбриологов.

Один из секретов хлесткости и отточенности формулировок, употребляемых Александром Невзоровым в публичных выступлениях, заключается в их неоднократном и последовательном использовании. Яркие образы, наподобие целования лифчика Блаватской или определения Суворова как дядьки в пудреном парике, водившего по Европе толпы крепостных рабов без цели и смысла, не являются импровизацией. Это заранее заготовленные, выкованные в идеологических кузницах боевые снаряды колоссальной разрушительной мощи. Сам Невзоров не скрывает, что является «наемником», ergo выполняет определенный заказ по противодействию экспансии РПЦ. Заказ вполне своевременный (или, напротив, запоздалый, если читателю ближе пессимистичный взгляд на происходящее) с учетом того, что, согласно последнему опросу ВЦИОМ, треть россиян верят в геоцентризм. В интервью OFF | THE | RECORD Александр Невзоров рассказал о роли Суркова в связи общества с церковью, понтах Березовского, а также о том, почему он считает Валентину Матвиенко андроидом.

В одном из выпусков «Открытой студии» вы постулировали, что такой вещи как справедливость не существует. Роль «адвоката дьявола» была выбрана для передачи или это ваше искреннее убеждение?

Вы филолог, наверное?

Ну не то чтобы совсем.

Тем не менее я думаю, что вы по убеждению филолог, то есть человек, который убежден, что творог добывают из вареников. (Улыбается.) Нет, это, конечно, не для передачи. Некая справедливость — это один из вариантов социальных игр, но в биологии, в природе у животного под названием homo никаких данных для наличия этого чувства или качества не существует.

Когда говорят, что мы произошли от обезьяны, это не совсем точно. Это не предок, а страница биографии. Нашими предками на протяжении 450-500 млн лет было огромное количество живых существ, которые передавали друг другу основные качества. В основном те, которые были востребованы, то есть жестокость.

Если бы у одного из этих существ возникло представление о милосердии, о справедливости, оно было бы немедленно скинуто со сцены эволюционного театра. А мы, прежде всего — наша нервная система и мозг — наследники цепочки в 500 млн лет. Откуда и каким путем к нам могла бы попасть так называемая справедливость? Это достаточно нестойкая социальная игра. Сродни договоренности о невозможности есть людей. Однако мы видим какую-нибудь блокаду или стихийное бедствие, когда людям нечего есть, и они благополучно перешагивают через все табу.

В Америке был эксперимент с обезьянами-капуцинами, которых заставляли делать какое-то несложное действие за вознаграждение. Когда одной из обезьян вознаграждение увеличивали, а второй нет, больше чем в 70% случаев вторая прекращала участвовать в эксперименте. Это не представление о справедливости?

Это некорректный разговор. Надо знать, кто проводил эксперимент, как его проводили. Вообще мы видим, что вся цивилизация homo построена на внутривидовых убийствах. Мы не знаем больше ни одного вида животных, которые были бы так безжалостны друг к другу. Поэтому возможно, что где-то в животном мире существует что-то, что мы можем трактовать со своих сегодняшних культурологических позиций как справедливость. Но приматы отличаются от нас достаточно сильно. Мы разветвились с ними 7-8 млн лет назад. Мы так успешны именно в силу того, что мы так агрессивны, в силу того, что мы так безжалостны, в силу того, что мы так похотливы, а также умеем мгновенно забывать все правила культурологических и социальных игр. Поэтому прямая аналогия с обезьянами невозможна.

А в обиходе вы часто употребляете слово «справедливость»?

Конечно. Но я этим обозначаю только проблему несоблюдения одного из правил одной из игр.

Вы вмешиваетесь, если вам что-то кажется несправедливым?

Стараюсь не вмешиваться, потому что я уже не молод и… Хотя, вы знаете, как всегда вопрос цены.

А что вы думаете про целесообразность всеобщего избирательного права?

Ничего нового не скажу, потому что не силен в политике. Но здесь я все-таки двину вам известный лозунг, что это омерзительно, но ничего лучше не придумано. Понятно, что это крайне несовершенный механизм, но у нас предельно узкий спектр альтернатив: диктатура, наследственная монархия или анархия с гармониками и матросами на крышах вагонов.

Можно не так радикально — например, избирательный ценз: образовательный или налоговый.

Вот понимаете, вы задаете мне вопрос, на который я отвечать не могу по той простой причине, что меня это никогда не интересовало. Меня очень мало интересует социальное устройство homo, потому что когда мы говорим об истории, то история — это 500 или 550 млн лет, а все эти ваши александры невские, ричарды третьи и никиты хрущевы — это history. То есть полная фигня. Мы живем во время колоссальной переоценки фактора цивилизации, фактора так называемого историзма, фактора так называемой культуры. К этому в принципе можно относиться серьезно, но качественные, большие познания в физиологии заставляют смотреть на вещи по-другому, многое становится трудно воспринимать всерьез.

Почему вы тогда придаете такое серьезное значение взаимодействию общества и церкви?

А кто вам сказал, что я придаю? У меня может быть спорт. Мой вид спорта — это попы.

С каких пор?

С тех пор, как меня об этом попросили; когда возникла необходимость сопротивляться растущей наглости попов и хотя бы обозначить какой-то ответ просто потому, что они затрудняют жизнь. Меня не очень интересует интеллектуальное будущее России, я в него не верю. Но в данном случае помимо спорта я рассматриваю свою деятельность в соответствии с одной из статей Уголовного кодекса — «Оставление в опасности».

«Меня не очень интересует интеллектуальное будущее России, я в него не верю»

При этом я понимаю, что человечество в силу ряда своих особенностей инфицировано религией. Я знаю, что стоит избавить человека от православия головного мозга, и он кидается в открывание третьего глаза, ясновидение, целование лифчика Блаватской. То есть ищет для себя какие-то пути выхода той религиозности, которая присуща людям.

Выбор очень невелик: либо человек знает и понимает теорию эволюции, либо он верующий. А уж во что именно верующий: в волшебные свойства шестнадцатой тыквы слева, в способность офисной мебели совокупляться по ночам, в Иисуса Христа, в реальность Карлсона — это совершенно не важно.

Отчего, по-вашему, люди так падки на религию?

Предположим, что рядом с нами сидит китаец четырнадцатого века. Что он думает, глядя на зажигалку? Китаец думает, что там заключен дракон. Мы нажимаем на какой-то клапан, дракону прищемляется хвост, и он от боли изрыгает огонь. Алеут или житель Полинезии, наверняка, думает, что здесь заключен дух предков, который в сочетании со скверной сегодняшнего дня воспламеняется. А мы с вами знаем, что эта штука отлита из пластмассы в Китае, газ под давлением, зубчатое колесико… То есть мы знаем конструкцию, нам не нужны дикие объяснения. Знание того, что в образование мира и в филогенез никогда не вмешивались никакие посторонние силы, избавляет нас от религиозности. Но 99% людей считают знания естественнонаучного порядка либо излишними, либо слишком обременительными, либо слишком сложными. А вера — это всего-навсего отсутствие знания. Дело в серости.

Homo предлагается хорошо театрализованное примитивное объяснение. Ведь когда вы слушаете какого-нибудь архиерея, вы в первую очередь слушаете не человека, не голос, вы в основном слушаете четыре с половиной квадратных метра парчи, большое количество бижутерии, вы слушаете лиловый бархат и черное сукно. А вы этого дядьку архимандрита побрейте, постригите, оденьте в майку, посадите напротив себя на кухне, поставьте перед ним пустую бутылку из-под кефира, и все, что он говорит, будет казаться бредом сумасшедшего. Такого рода сценизм работает на мало интеллектуализированную публику очень сильно.

Именно серость? А не страх смерти все-таки?

У атеистов, для которых смерть должна была бы быть чем-то чудовищным, понимание финальности и неизбежности воспитывает гораздо более спокойное отношение к смерти, как ни странно.

«Я не девочка, которая приходит потанцевать в какой-то ХХС»

А что насчет закона про оскорбление чувств верующих?

Очень хороший закон. Не надо пугаться, что вся эта церковная ситуация будет разогрета. Чтобы последняя человеческая кожа сползла с морды вурдалака, требуется именно такая температура. Как видите, церковь не смогла долго прикидываться просветленной и братолюбивой. Она вспомнила, что у нее есть более естественная форма существования — полицейско-карательная, и обратилась за помощью к государству.

Церковь доказала, что не может существовать без поддержки репрессивным аппаратом. Она предлагает нам идеологию, которая не способна ответить на современные вызовы. Она предлагает настолько хрупкую и не выдерживающую никакой критики конструкцию, что оберегать ее можно только при помощи колючей проволоки, дубинок и уголовных статей. Повторяется то, что было до революции семнадцатого года, когда святость Руси обеспечивалась четырнадцатью статьями уголовных уложений. Но разница в том, что теперь все процессы происходят значительно быстрее. И если до революции мы инкубировали в себе общенациональную ненависть в течение двухсот-трехсот лет, то сейчас все это займет месяцы, в крайнем случае — пару лет.

Последствия для церкви будут очень печальными и трагичными. И мне, конечно, очень жалко верующих. Я отношусь к ним с пониманием и сочувствием. Мы можем сколько угодно говорить о кошмарности наркотиков. Мы можем бросать вызов наркотикам. Мы можем презирать наркотики. Мы можем ненавидеть наркотики. Мы можем считать наркотики олицетворением зла. Но как только речь заходит об онкологических больных, слово «наркотик» приобретает другой оттенок. И мы употребляем его с другой интонацией. Есть множество людей, которые по разным причинам не могли получить знания о реальной конструкции этого мира, людей, оставленных один на один с какими-то нерешаемыми проблемами. Конечно, для них вера является необходимым наркотиком, таким же каким она является в хосписе для ракового больного. Такая вера не обсуждается, над этой верой смеяться нельзя. И нельзя ее пытаться удалить, потому что мы ничего не можем предложить взамен.

Но когда РПЦ рухнет, а это произойдет вследствие ее политики неминуемо, под ее обломками, вероятно, будет похоронена и вера тоже. В первую очередь вера тех несчастных, которые ставят знак равенства между верой и РПЦ. Им и сейчас тяжело переживать разврат, жадность и агрессивность иерархов, тупость и безграмотность попов, все эти мерседесы и брегеты. Конечно, они переживают чрезвычайно. Ведь они идентифицируют это не с каким-то Гундяевым, а с верой.

Вы боитесь последствий закона для себя лично?

Знаете, я вообще ничего не боюсь. По той простой причине, что для меня попы — вещь факультативная. Это не только не главное дело в моей жизни, но даже не второстепенное и не третьестепенное. В данном случае я просто выполняю свой гражданский долг, могу его и не выполнять с таким же успехом. Я убежден, что попытки просвещения — это толчение воды в ступе. Но вместе с тем я не боюсь еще и потому, что владею некоторыми навыками.

Навыками какого рода?

Навыками идеологических войн. Навыками работы в эфире. Там вот какая-то проблема у Артемия Лебедева. Его попы обвинили в том, что он назвал бога полудурком. Я тоже могу назвать бога полудурком, на меня могут подать в суд, а я скажу, что под богом имел в виду Осириса. Этих богов, слава богу, как собак нерезаных. Этот закон все равно оставит возможность для интеллектуального человека критиковать религию.

«Даже русский патриотизм не предполагает ни ношение лаптей, ни наличие вшей, ни православности»

В случае, если суд будет вменяемым.

А если суд будет невменяемым, то нимб мученика атеизма не такой тяжелый и не такой травматический. Я отдаю себе отчет в своем сегодняшнем и былом калибре. Я же не девочка, которая приходит потанцевать в какой-то ХХС. Я несколько другой случай. (Улыбается.)

Если бы я гонялся за дивидендами, то на следующий день после принятия закона я бы сказал, что РПЦ — это сборище жуликов и подонков. Это очень хороший имиджевый вклад и ход. Некоторое время придется помучиться по каким-то застенкам, но дивиденды колоссальны. Но я еще подумаю, надо мне это или не надо, потому что, как я уже сказал, попы для меня — это спорт.

Суркова назначили ответственным за связи общества с церковью. А где эта связь-то?

Я думаю, что вы демонизируете и Суркова, и Кремль, и связь. Вы полагаете, что в основе этих процессов лежит что-то логичное и нормальное. Это не так. Это вообще не так. Слава — тончайший человек и совершенно безупречный интеллектуал. Он не атеист. Но у него нет той тяжелой формы заидеологизированности, которая есть у многих других. Да и вообще не будем же мы смешить друг друга рассказами про религиозность чиновников. Понятно, что если завтра Путин примет буддизм, то они всеми этими иконками набьют мусорные корзины в своих роскошных кабинетах, нарисуют себе алое пятно между бровями и будут петь «Ом мани падме хум».

Конфликт общества и церкви неизбежен. Какая бы это церковь ни была. Под «какая бы ни была» я подразумеваю, что она не может быть иной как той, в которую она исторически выродилась. Она всегда будет лезть во все, не имея для этого никаких оснований. Это организация очень глупая. Никаких особых секретных знаний о мире у нее нет. Она садилась в лужу с потрясающей регулярностью во всех вопросах, начиная с вопросов формы Земли, гелио- или геоцентризма, изобретения электричества или рентгена, останков кембрийской или каменноугольной фауны и флоры. Церковь все время демонстрировала, что тот бог, который ее вдохновляет, ей ничего про эту жизнь не рассказал.

Церковь будет лезть в аборты. Хотя интересоваться мнением попа об абортах — это все равно что интересоваться мнением водопроводчика на ту же самую тему. Ну откуда он чего может знать? Единственный, кто может что-то вразумительное сказать, — эмбриолог. Даже не врач, который может только в конкретном случае сказать, можно ли или нужно ли делать аборт. Ведь медицина — это не наука, а скорее «продюсер» науки. Она заказывает исследования и пользуется результатами.

Так вот эмбриология давно на этот счет высказалась: хотите делайте, хотите — нет. Это дело женщины и житейских обстоятельств. Попам же непременно нужно высказаться обо всем: по поводу юбок, о том, как нужно рисовать картины, какие фильмы показывать. Они будут лезть, лезть и лезть, а общество будет по ним бить.

У Кремля есть мечта иметь идеологию. Они согласны на любую. По причине того, что в основном в Кремле сидят юристы, экономисты и филологи — люди, имеющие приблизительное представление о жизни на Земле и о причинах ее происхождения, люди, абсолютно не обремененные естественнонаучными знаниями и не имеющие пиетета перед наукой. Они выбирают самую примитивную конструкцию: православие - самодержавие - народность. Все, что противоречит этой конструкции, объявляется русофобским, антинациональным.

При всем моем отрицательном отношении к патриотизму как таковому, патриотизм и даже русский патриотизм не предполагает ни ношение лаптей, ни наличие вшей, ни православности. Как раз дикое русофобство, дикая ненависть к этой стране требует вернуть мировоззрение и поведение этой страны в XIV или XV век. Но никому же ведь не приходит в голову требовать от человека, чтобы он имел представление об электричестве на уровне, скажем, III века. А так называемый бог, если говорить об этом всерьез, — это гипотеза еще более сложная. И иметь об этой гипотезе представление, которое было 1700 лет назад, по меньшей мере, анекдотично. А церковь предлагает именно это.

Действительно, многие ученые были верующими. Но, во-первых, до открытия теории эволюции быть атеистом было так же сложно, как быть электриком до изобретения электричества. Во-вторых, многие ученые, например, Эйнштейн подразумевали под словом «бог» гармоническую непостижимость, то, что науке на данный момент еще не понятно. Церковь же хочет, чтобы бог был таким, каким его ей передали персонажи древнееврейского фольклора.

А если все-таки вернуться к роли Суркова? Закон об оскорблении чувств верующих установлению связи между обществом и церковью не способствует.

В долгосрочной перспективе он способствует очень. Он поможет прорвать религиозный нарыв, который сейчас набухает на теле России и уже трясется, переполненный гноем и старой кровью.

То есть…

(Перебивает.) Нет, я не верю, что Кремль и даже Слава способен на такие многоходовки. Я думаю, что им просто кто-то внушил, что 80% населения — православные и есть несколько отщепенцев-интеллектуалов, которые священные идеалы этих православных попирают ногами. Естественно, для них больший интерес представляют эти 80%. Они делают нехитрую математическую операцию, не понимая, что реальных революционеров в 1917 году было совсем не много. Революцию писали Писарев, Белинский, Сеченов, Павлов, люди, которые меняли мировоззрение. Я что-то не помню, чтобы писаревых было сто тысяч. Но именно благодаря ему мы получили толпы студентов, которые, выходя из церкви, в которой их заставляли присутствовать на литургии и причащаться, демонстративно схаркивали причастие и растирали его ногой. Недооценивать интеллектуалов — это типично кремлевская слепота.

«В России не должно быть власти лучше, чем Путин. Она совершенно не заслуживает этого»

Я-то как раз думал, что вас Вячеслав Юрьевич попросил заняться церковью, но вы меня разубедили…

Я вам не говорил ничего ни за, ни против. Я с церковью веду этот своеобразный диалог давно. Многое могло поменяться. Поймите, каким бы ни был наемник, ему никто не гарантирует неприкосновенность.

Правда?

А как можно гарантировать наемнику неприкосновенность? Вот ты давай иди в джунгли, мочи дикарей, а мы обещаем, что никто из них тебе в спину отравленной стрелой не выстрелит? Да глупости. Выстрелят. Или мы будем обещать, что ровно четырнадцатого числа за тобой прилетит вертолет? Ну, извини. Может, и не прилетит. Ты достаточно хорошо получаешь за свою работу, чтобы рискнуть. При этом я вам ничего не говорил о том, Сурков это или не Сурков. Но определенные пожелания я всегда учитываю.

Когда Путин и Медведев крестятся в церкви, они лицемерят?

Я подозреваю, что у Путина православия головного мозга в тяжелой форме нет. У него есть понимание того, что если ты хочешь быть королем папуасов, то надо на голову цеплять много страусиных перьев, надевать ракушки на шею и плясать вокруг костра. Кто-то ему внушил, что в России живет много папуасов, но это не так.

Нельзя недооценивать коллективного Распутина, состоящего из нескольких десятков человек близких к Кремлю, который постоянно обещает чудеса, социальные подвижки и покорность толп. Проблема власти в том, что она серая, а не в том, что она плохая. В России и не должно быть власти лучше, чем Путин. Она просто совершенно не заслуживает этого. Путин в данном случае — идеальный властитель. На его месте любой станет таким же.

Таким же — каким же?

Таким, каким мы его знаем, таким, каким его не любят. При том, что он в общем неплохой. И очень неглупый, что удивительно. Только совершенно не умеющий управлять. В России это очень тонкая наука, и последних настоящих управленцев мы видим в лице Валентины Ивановны Матвиенко.

Я вообще подозреваю, что Валентина Ивановна — это андроид, изготовленный в секретных лабораториях ЦК в одном экземпляре, чертежи сожжены. Вот это да. Это боевой номенклатурный робот, Валентина — идеально грамотный управленец.

Она в курсе?

Я много лет был ее советником, она мой друг. И про то, что она андроид, я говорил ей в глаза. Она хохотала как сумасшедшая. Я вообще много чего ей говорил прямо.

«Я не допускаю возможности бескорыстного госслужения»

Вы готовы за деньги отстаивать точку зрения, которую сами не разделяете?

Я имею возможность выбора. Я достаточно взрослый и независимый человек. Во всех смыслах слова «независимый». Так что по идее могу, но у меня бы не получилось. Например, стать апологетом попов, нося в себе все эти знания, что я ношу, у меня бы не получилось. Если вспомнить меня в мою православную пору, то мы не увидим ни одной вразумительной формулировки. Ничего кроме общих слов, ничего кроме весьма примитивной риторики, которая даже не запоминается. Когда мы видим меня атеистом, мы видим широко цитируемое, афористичное, жесткое и интересное всем мировоззрение, добиться чего в сегодняшней многомиллионной протестной, хитрой, бузящей, заинтернеченной России непросто. При том, что я совершенно не интернет-человек, у меня даже нет электрического адреса, я сам не могу выходить в интернет.

Почему?

А я не умею.

Не интересно научиться?

Да я уже стар!

Бог с вами.

Я древний старик, мне совершенно поздно этому учиться. Насколько я понимаю, это какие-то забавы молодых.

А как вы информацию получаете?

Тамару видели? (OFF | THE | RECORD: Тамара Комиссарова, помощник Невзорова.) Вот, она и рассказывает. Рабинович напел. (Смеется.)

В одном из интервью вы сказали, что «всех предостерегаете от чувств к так называемой родине, с ней могут быть только контрактные отношения, строго контрактные». Это совет гражданам России или любой страны?

Любой страны абсолютно. Хотя нет, есть страны, которые умеют быть благодарны за те лишения, подвиги и самопожертвования, которые им приносятся. Россия не умеет быть благодарной. Это мы видим в течение столетий: неблагодарность и отсутствие каких бы то ни было обязательств перед своими гражданами. Следовательно, чтобы со своей стороны испытывать к ней какие-то бескорыстные чувства и совершать какие-то бескорыстные действия, надо быть существом патологическим.

К тому же Россия еще и особо беспощадна к тем, кто готов для нее что-то делать. Власти постоянно нужно кого-то сжирать, она питается своими детьми. Именно поэтому идет возгонка примитивного военного патриотизма. Хотя у России при самом сложном к ней отношении есть, чем действительно гордиться. У нее есть тимирязевы, мечниковы, пироговы, сеченовы, циолковские. На протяжении половины XIX века и почти всего XX у нее была охерическая наука. Но чтобы пропагандировать научный патриотизм, от руководителей государства требуются специальные знания. Например, знания, что Иван Павлов не был доминиканским монахом, а Тимирязев не был приговорен гражданами Афин к выпиванию цикуты. Это непосильное для юристов и экономистов углубление в историю науки.

Хотя если бы для научного патриотизма нашлась политическая воля, мы бы, наверное, как-то решили вопрос. Например, разрешили бы руководителям выступать под фонограмму. (Улыбается.) Воспевая военный патриотизм, мы воспеваем дядек в пудреных париках, которые водили толпы крепостных рабов по всей Европе без всякой цели и смысла. В данном случае я имею в виду Суворова. Либо нам предлагают татарского вышибалу Александра Невского. Либо какие-то еще мутные образчики, которые при прикосновении исторического скальпеля предъявляют публике свои весьма неблагородные кишки.

Военный патриотизм является наилучшим рецептом для приготовления пушечного мяса. А научный патриотизм всем хорош, но лишает граждан энтузиазма в вопросе сдачи собственных детей на мясо, то есть в срочную службу. Он прививает ненужные мысли о сорбоннах, о кембриджах, об изучении языков, об электронных микроскопах, он скидывает с идеологического корабля попов.

У вас есть вид на жительство или гражданство другой страны?

Вы рассматриваете возможность при каких-то обстоятельствах уехать?

Конечно. Может быть ситуация, когда надо будет выбирать: гражданская война или сваливать. Как я неоднократно подчеркивал, судьба России, политика, идеология не являются для меня сколько-нибудь значащими вопросами.

А значащие вопросы — это какие?

Это другие вопросы. Это неформатно для интервью.

Что-то личное?

Нет, не личное. Это то, чем я занимаюсь в течение многих лет. Но это является для меня реальным занятием. Если мне придется выбирать между своим занятием и политикой, я, конечно, выберу свое занятие.

Если бы вы были сегодня госслужащим, вы бы воровали?

Конечно. А зачем туда еще идти?

Есть варианты, наверное.

Ну, мы, конечно, можем друг другу поморочить голову и порассуждать об общественном благе, о народном счастье. Но это же бред. Люди идут туда с целью материального обогащения, и это, я считаю, хорошо. Потому что когда туда иногда приходят люди для реализации своих идеологических амбиций, это трагично. Это приводит к многомиллионным искам иностранным певицам, сперматозоиды объявляются гражданами России.

Чиновник, который пришел, чтобы воровать, — это нормальный чиновник. Я не допускаю возможности бескорыстного госслужения.

А зарплата?

Да ну бросьте, не смешите.

Если бы вы судили Березовского и Абрамовича, вы бы кому и что присудили?

За меня это блестяще сделала судья Глостер. Поскольку и тот, и другой являются моими знакомыми в серьезном смысле этого слова, я был вынужден следить за этим процессом и помогать одной из сторон. Я считаю, что судья Глостер приняла великолепное решение и снабдила его великолепными и очень ясными формулировками. А Борина драма — это Борина драма, и она будет продолжаться, к сожалению.

А в чем драма?

В том, что он неуч. Неуч в тех играх, в которые играет. Он не прошел номенклатурную школу, которую прошла моя любимая Валентина Ивановна. Он не понимает, как себя надо вести в сложных ситуациях.

Не у кого спросить?

Он не хочет учиться

То есть под «неучем» вы подразумеваете нежелание учиться?

Да. И наличие огромного количества понтов. При том, что он очень неплохой дядька.

В людях, которые с вами работают, вы больше цените преданность или профессионализм?

Черт его знает. По-разному.

Если к вам когда-нибудь придет ваш сын и скажет, что он гей, что вы ему ответите?

Я ему посоветую покупать качественную тушь для ресниц.

Это вас разочарует?

Нет, для меня это вообще не вопрос. Некоторое знание мировой истории показывает мне, что эти свойства человека не влияют на качества его личности. Мы видим огромное количество гомосексуалистов в Древней Греции и Риме, которые были великолепными войнами, блистательными ораторами, тонкими дипломатами и вели себя так, как подобает вести себя мужчинам.

Вы собой довольны?

Нет, конечно. Я безобразно мало знаю, я недостаточно много сил вкладываю в ту работу, в которую должен вкладывать, я недостаточно циничен, я недостаточно беспринципен, я позволяю себе увлекаться какими-то глупостями типа интеллектуального будущего России, хотя оно должно было бы быть мне абсолютно по барабану.

Есть люди, которых вы ненавидите?

Нет. Я никогда ни в ком не разочаровываюсь, потому что никем не очаровываюсь. Я хорошо знаю, что такое человек и антропологически, и нейрофизиологически, и не обольщаюсь.

То есть вы можете простить предательство?

Легко. Но смотря какое предательство. Если это предательство далекоидущее и демонстрирующее определенные качества партнера, то я просто перестану иметь с ним дела, но без всякого конфликта. У меня все очень хорошо с хладнокровием. Даже за последнее время я был предан несколько раз и пережил это легко и цинично. Но общение прекратил.

Вы боитесь бедности?

Так чтобы прям сидел и трясся, наверное, не боюсь. Но довольно сложно иметь дело с чистой бедностью, когда так много знаешь и так много умеешь. Спектр моих умений и знаний всегда позволит мне что-нибудь да заработать.

— Сергей Колесов

http://off-the-record.ru/alexander-nevzorov/

======================================== ======================================== ==============

Абсолютный циник, знающий цену жизни, власти, окружающим людям и самому себе. Не люблю, но уважаю. Есть за что.

Особенно вот за это:
"Военный патриотизм является наилучшим рецептом для приготовления пушечного мяса. А научный патриотизм всем хорош, но лишает граждан энтузиазма в вопросе сдачи собственных детей на мясо, то есть в срочную службу. Он прививает ненужные мысли о сорбоннах, о кембриджах, об изучении языков, об электронных микроскопах, он скидывает с идеологического корабля попов."

Тележурналист, публицист, ипполог и физиолог, человек вообще очень многогранный, Александр Невзоров успел когда-то побыть, как он сам говорит, и "воином-наёмником". И многих из тех, кто сейчас воюет за Донецкую и Луганскую республики, он знает с 1990-х - со времён Вильнюса, Риги, Карабаха и Чечни. Со времён "Шестисот секунд" и патриотического движения "Наши". Сегодня они оказались по разные стороны баррикады под названием "Донбасс". Незоров пишет злые колонки о мародёрстве и в терминах вполне физиологических объясняет, куда, по его мнению, ведут Россию имперские идеи. О том, что заставило измениться его и что произошло с его старыми боевыми друзьями, он рассказал в интервью "Фонтанке".

Мы с вами разговаривали ровно год назад, и тогда вы сказали, что у вас есть определённого рода долг перед президентом Путиным, поэтому вы остаётесь его доверенным лицом и испытываете к нему благодарность и симпатии. И вот я читаю ваши статьи на "Снобе" и хочу спросить: вы считаете, что долг уже оплачен?
- Нет. Нет. Я же не случайно всегда вывожу его за скобки во всяких ситуациях. Во-первых, потому, что я искренне считаю его абсолютно нормальным человеком. И понимаю, что сильно не он причина всего того кошмара, который творится в стране. Вот как это ни дико звучит. Он ведь действительно попытался править населением с помощью относительной свободы, с помощью относительной правды, с помощью относительной цивилизованности. Но населению это было совершенно неинтересно. Но вот когда населению снова стали вышибать сапогом зубы, пороть регулярно и объединять самыми тупыми и агрессивными идеями, тогда он для себя понял, что это, очевидно, и есть тот самый рычаг, которым с этим населением и можно достигать наибольших успехов. Он понял, что, к сожалению, чем жёстче и примитивнее методы - тем сильнее аплодисменты и рукоплескания.

- Все эти 14 лет у него был высокий рейтинг, его любили, обожали. Когда, в какой момент он мог это понять?
- Я не могу за него говорить, но я сильно подозреваю, что он такой же рефлексант, как и все остальные питерские. И вероятно, задача, которую он перед собой поставил, - во что бы то ни стало спасти это несчастную страну от распада, любыми способами… Я не очень понимаю, зачем её спасать от распада, но вот у него такой каприз. И к сожалению, это оказалось возможно сделать только такими чудовищными, грубыми и глупыми способами, которыми на самом деле открывают список неисчислимых бедствий. Которые нам ещё, вероятно, предстоит пережить.

- Какое бедствие вы считаете первым в этом списке?
- Крым, конечно! Конечно.

- То есть до Крыма всё было ещё ничего?
- До Крыма только очень опытные геологи, только очень опытные вулканологи, метафорически говоря, могли, приложив ухо к этим камням, сообразить, что давление и клокотание магм и паровые заполнения водяных линз уже сейчас будут освобождаться и совершать смещение различных геологических пластов. Но стороннему человеку это было незаметно. Сейчас это заметно уже всем. Понятно, что, в общем, к сожалению, весь этот суповой набор - он комплектен: война, революция, распад - ну и так далее, в общем. Это уже понятно и уже со всей очевидностью наступает.

- Вы хотите сказать, что после Крыма всё пошло вниз камнепадом?
- Нет. Крым просто сдетонировал ситуацию. Подключились какие-то уже не только исторические невидимые нам закономерности и силы. Включились живые люди. Когда Россия в очередной раз продемонстрировала, что она, несмотря на то что является частью Европы, несмотря на то что она является родным и выпестованным "дитём" этой Европы… Если мы оглянемся вокруг, то что мы русского обнаружим? Ну, расскажите мне? Вот хоть один предмет? Вы мне скажете - романы и русскую литературу. Но это всё - западные формы. Всё заимствовано. Всё, даже матрёшка - и то японская игрушка…

- Матрёшка?
- Это конец XIX века, в Москву был привезён японский божок. И всех поразила токарная работа - круглый, толстый, весёлый божок, который вынимается друг из друга. Это всё было немедленно передрано. И если мы попытаемся что-нибудь русское - в черносотенном смысле этого слова, в сегодняшнем идеологическом смысле этого слова, - мы ничего не обнаружим. Вы можете мне навскидку назвать что-нибудь самостоятельное русское?

- Хотела назвать Глинку - потом осеклась.
- Так нет! Глинка - это симфоническая музыка. Это шаблоны западной музыки, которые были перенесены к нам. Да, мы замечательно умеем развивать. Но мы - Европа. И вся культура, которая у нас есть, это только европейская культура.

- Но это же можно, наверное, сказать про любую европейскую страну?
- Абсолютно!.. Европа и есть некое великое и потрясающее сообщество, это вектор, это направление - то, что мы называем словом "Запад". И в очередной раз вдруг взять и начать плеваться в свои подлинные корни… Ну, это даром не проходит.

- Не перестаю удивляться, слыша это от вас, потому что не могу забыть ваши идеи образца 90-х, движение "Наши"…
- Когда ты, всю жизнь исповедовавший идеи империи, видишь, чего эта империя стоит… Ты понимаешь, что на самом деле весь этот имперский бред не стоит даже одного оторванного пальца. Не говоря уже обо всех этих обгорелых, воняющих кишках, которые развешаны на деревьях, намотаны на гусеницы… И ты понимаешь, что империя - это, может быть, замечательная вещь. Но та цена, которую приходится платить за поддержание идеи бредовой огромности, непомерно высока. И причём платят за эту империю совсем не те, кому следовало бы.

- То есть сейчас у вас уже не могло возникнуть желания оказаться рядом со Стрелковым в Донецке?
- О, это вообще всё для меня отдельная больная и тяжёлая тема. При том что я искренне желаю победы Украине, и как можно более скорой, для меня сообщения об успехах украинской армии… Они меня тоже не радуют. Потому что очень многие ребята, которые там воюют, которых я совершенно справедливо называю террористами, это всё, в общем-то, люди, с которыми я так или иначе связан. Это всё - мои старые друзья. И я вообще не понимаю, что происходит на Украине. Мы ж все в контакте всё равно. Хотя мы сейчас по разные стороны баррикад, но мне же всё равно приходят какие-то данные, приходит какая-то информация… И я не понимаю, почему вот эти вот демоны войны, эти псы войны, люди, которые знают технику войны и любую войну наизусть, гибнут один за другим. И каким образом Украине, с её смешной армией, удаётся ликвидировать таких потрясающих волков, таких псов войны. Подозреваю, что мы вообще не знаем правды о происходящем. Но те, кто воюет на стороне Луганска и Донецка, от того, что они мои друзья, не перестают быть террористами, и я им честно говорю это. Потому что так не воюют. Так нельзя: прикрываться поликлиниками, толстыми испуганными тётками, торговками семечками - и играть в национальных героев. Это не воинские подвиги, это - терроризм.

- Значит, вы верите в то, о чём сейчас говорите? Есть же другая точка зрения…
- Есть элементарная фактология. Стилистика войны выбрана такая: за спинами торговок крыжовниками, скрываясь за поликлиниками. И это факт, с которым спорить бессмысленно. Не случайно очень многие из тех ребят, которых я знаю ещё по Карабаху, по Приднестровью, по Югославии, холодные и очень качественные наёмники, не согласились в этом участвовать и уехали оттуда.

- А тех, кто согласился участвовать, вы тоже знаете хорошо?
- Да, конечно.

Как они объясняют то, что они воюют из-за спин торговок крыжовником?
- Они говорят, что их перебьют. Но я могу сказать, что там такие находятся… В том числе, при полном моём понимании того, что они террористы, и то, что они делают, - кошмарное дело, там есть и очень хорошие люди. Настоящие люди. Я имею в виду их разумность, храбрость, доброту, великодушие. Там есть и такие.

- А какие их поступки об этом говорят?
- Прежние.

- С ними, как и с вами, тоже какая-то трансформация произошла?
- Вероятно - да. Но там, где я избавился от имперского наркотика, от наркотика имперства, они, вероятно, получили ещё большую его дозу. Потому что такого чисто теоретического ознакомления с имперством, книжного ознакомления, недостаточно. Это нужно…

- Но у них есть и другой опыт - не только теоретический.
- Есть и другой опыт. И вот они сейчас там. К сожалению, там они сейчас реализовывают вот эту имперскую агрессию. И у них нет пути назад. Ведь и у того же самого Гиркина теперь не будет другого места в жизни, кроме как узенькая дорожка границ между государствами. Понятно, что, даже если, предположим, этим ребятам удастся унести ноги, украинцы сделают всё, чтобы навсегда их во всём мире заклеймить как военных преступников. Там много материала для этого. Не надо будет даже особо копаться и ковыряться. Поверьте, как только там стабилизируется ситуация и начнут открываться первые могильники, когда начнут отпираться первые подвалы, когда всё это население, которое так радостно ходило на референдум, начнёт писать покаяния, заявления и давать свидетельские показания о том, как всё происходило на самом деле, там не надо будет копать специальные материалы. И все эти ребята ни здесь, ни там, ни где бы то ни было места уже в этой жизни не найдут.

- А что с ними будет?
- А чёрт его знает. Мне горько узнавать о смертях очень многих моих друзей, я вот за последний месяц получил извещения о семи смертях.

- Скажите, вы знаете, как эти люди там оказались?
- Знаю. Не буду здесь вам об этом рассказывать.

- Почему?
- Потому что есть вещи, о которых… О которых я не беседую даже с прессой.

Тогда я хочу вернуться к нашему президенту. Скажите, вот когда вы, говоря про Крым, обвиняете власть в мародёрстве…
- Ага.

Разве под словом "власть" вы не имеете в виду человека, который эту власть в себе воплощает?
- Ну, во-первых, не воплощает. А я говорю о системе. Я говорю об обычае, традиции, о характере. Власть в России никогда другой не была. Поэтому я, в отличие от всех остальных людей, понимаю, что власть всегда детерминирована народом и обстоятельствами. Представьте себе на секундочку Сталина в римском сенате. Ему бы усы поотрывали, надавали бы по голой заднице розгами и выкинули бы в одну секунду. Представьте себе какого-нибудь Ким Ир Сена во французском парламенте. Не получится, да? В том-то и дело, что верховный правитель - это всегда лишь кораблик, который вынужден ловить паруса общественных настроений. И вынужден подчиняться особенностям того, что называется общим словом "народ".

В одной из ваших последних статей есть фраза: революция нужна не для того, чтобы поменять власть в России, а для того, чтобы поменять народ.
- Конечно.

- Это как?
- Это так. До тех пор, пока народ находится… Вообще, что мы называем словом "народ"? Когда мы о каких-то людях говорим, что это алкоголики, что это зрители "Дома-2", что это те самые, кто обеспечивают зашкаливающие рейтинги "битвам экстрасенсов", что это те самые, среди которых столько-то миллионов наркоманов, это и есть народ. Когда мы произносим слово "народ", всегда неплохо бы себе персонифицировать явление, о котором мы говорим. И представить себе эти лица!

- Но разве мы с вами - это не народ?
- Не знаю. Я не народ - совершенно точно. Потому что я вообще как бы про себя ничего не знаю. Я не православный, не государственник, не патриот - какой из меня народ-то?

- Хорошо, и как их можно… Страшно даже спросить вас, как их можно поменять? И на кого?
- Как только их убеждения, как только вот это их объединение начинают доставлять им физические неудобства, они быстро меняют свою точку зрения. Потому что у них, как правило, своей точки зрения нет. Они имеют ту точку зрения, которая им подсказана. Или навязана - телевидением, средствами массовой информации. И особо они не заморачиваются. Те, кто так радостно и тупо орут "Крымнаш!", не понимают, сколько в этом страшном слове заключено бедствий. Прежде всего - для России, от имени которой и в честь которой они кричат. Боюсь, мы на пороге существенных бедствий.

- Вы, правда, не ответили на вопрос, как нам "менять народ", но теперь, конечно, я хочу спросить про бедствия…
- А зачем как-то их менять? Они поменяются сами, как только их точка зрения начнёт причинять им личные неудобства.

- А как…
- Нет, ну мы же не подразумеваем буквальную физическую смену!

- Да.
- Мы подразумеваем, что люди избавляются, исцеляются, освобождаются от этого шовинистического маразма, который нагнетается, который возбуждается, который разгоняется. При том что мы знаем, что в общем-то у этого шовинистического маразма весьма мало реалистических оснований. Вы же знаете, кто является автором русской национальной идеи?

- Нет.
- Как - нет?!

- Я не знаю, что за идею вы имеете в виду, у нас в последнее время много национальных идей.
- Нет, у нас одна русская национальная идея: про Третий Рим, особый путь, духовность… Ну, словом, всё то, что рано или поздно заканчивается наматыванием чьих-нибудь кишок на гусеницы, потому что все остальные с этим не согласны. То есть это, по сути дела, - война. И к сожалению, эта шовинистическая и черносотенная "русская идея" в результате приводит либо к войне с собственным народом, либо к войне с другим народом. Но, помимо этой русской идеи, есть другая Россия. Это Россия Ивана Петровича Павлова, Засулич, Писарева, Циолковского. И она совершенно другая. Эта Россия всегда на положении падчерицы на нашей территории. Эта Россия, которая стремится к нормальности, к цивилизованности, к матушке-Европе.

- То, что мы видели в 90-е годы, - это были ростки этой России, которая - к Европе?
- Трудно диагностировать с точностью. Настолько сильно было охмеление свободой, настолько доминантна была свобода как самоцель, как самосредство, как самовсё… Там невозможно было определить, какие мы на самом деле. Мы были все под абсолютным гипнозом. Либо тяжело его воспринимали, либо легко и радостно. Но диагностировать с точностью трудно.

- Вы его воспринимали как раз тяжело.
- Я воспринимал тяжело, потому что я вполне серьёзно относился к факту наличия так называемой родины. И Советский Союз, которому я в общем-то в известной степени был чем-то обязан, - это не юная Россия, которой 23 года или 24, что бы ни говорили черносотенцы про какую-то там невидимую связь с невидимыми эпохами. Я к Советскому Союзу относился вполне серьёзно. И вполне серьёзно был тем самым солдатом империи, который долго… Ну, как вы знаете, стоял до последнего.

- По-моему, наоборот: ваши "600 секунд" были такими очень хорошими снарядами по этой империи.
- Да, и это тоже было.

- Как вы это всё совмещали?
- Я с лёгкостью разворачиваю орудия.

- Вот вы упомянули про бедствия, которые нас теперь ждут…
- Да, обычный комплект - война, революция, распад и так далее.

- Как вы об этом спокойно говорите!
- Ну, это надо не ко мне предъявлять претензии, а к тем историческим закономерностям, которые мы имели многократную возможность наблюдать на примере других стран. Да и на примере России. Предполагать, что на этот раз грабли просвистят мимо, по меньшей мере, наивно.

- А признаки того, что мы опять уже над этими граблями ногу занесли…
- Да мы не занесли, мы уже наступили! И теперь нам надо слушать свист прилёта в лоб.

Когда вы встречаетесь - или встречались - с теми вашими друзьями, которые сегодня воюют за Донбасс, вы с ними о чём разговариваете?
- Разговариваете - это громко сказано. Мы сохраняем связь, мы действительно очень много прошли вместе мясорубок. И если бы я оказался реальным лицом действующего донбасского конфликта, любой из них, застрелив меня, наверное, утёр бы слезу. И то же самое выразительно сделал бы я, чтобы все видели, что это мне небезразлично. То есть это некие человеческие отношения. А разговоров нет, особо разговаривать не о чем. Тем более - разговаривать о политике или об их выборе.

- Они к вам никогда не обращались с предложением, например, к ним присоединиться?
- Я не буду этого комментировать.

- Или поддержать их как…
- Не буду этого комментировать никак. Поймите, то, что для многих людей - просто политика, просто события, для меня, если хотите, - ещё и события личные. Что именно вот с этими людьми я оказался в какой-то момент на совершенно разных сторонах баррикады.

- Почему сепаратисты проигрывают? Если вы их так хорошо характеризуете с точки зрения военной…
- Не всех. Не забывайте, что это всё равно чудовищная, тупая, уголовная масса, которая только инкрустирована редкими, действительно великолепными воинами-наёмниками. Но их очень мало. Когда всё начиналось, когда такое наёмническое братство в России складывалось, это было примерно во времена первого Карабаха, их было где-то человек сто двадцать. Ко временам Югославии осталось где-то, наверное, восемьдесят. А после всех Чечней - человек сорок. То есть их в принципе очень немного. Половина из тех, кто были призваны туда под знамёна имперской идеи, уехали из Донбасса, потому что они действительно не умеют воевать из окон родильных домов, прикрываясь младенцами. И ещё семеро уже погибли.

- Но эти люди, видимо, передавали другим опыт, а опыт у них, понятно…
- Этот опыт не передаётся так просто. Этот опыт вынашивается, и выслуживается, и выстрадывается, вырабатывается, ну, в течение, как минимум, там, 10 - 15 - 20 лет.

- Но у украинской армии вообще нет никакого опыта!
- Вот это самое поразительное! И они таких псов войны гробят, как… Не знаю. Я уже вам сказал: я не понимаю, что происходит на Украине. Но я понимаю, что чем дольше это будет продолжаться - тем выше шансы России не распасться и не погрязнуть в чудовищной войне в ближайшее время.

- Какая тут связь?
- Да, мы сейчас очень сопереживаем и сочувствуем украинцам. Я, например, всецело на стороне сил АТО. Но я прекрасно понимаю, что как только они задушат Донбасс - они начнут распальцовку про Крым. Вот представьте: лежала окровавленная, без сознания Украина и из сумочки у неё торчал Крым. Я понимаю, что устоять невозможно. И наши смародёрничали. Но, как я уже говорил, основная проблема всех мародёров не в том, что они что-то взяли. Порой действительно живому гораздо нужнее то, что уже не нужно раненому или умирающему. Но проблема в том, что раненые очухиваются. Встают и приходят за своим добришком. И вот тогда уже начинаются серьёзные разборки. И это нас в обязательном порядке ждёт. Вот это уже - бесповоротная магистральная война. Поэтому пусть лучше они там занимаются у себя вот этими своими проблемами. И давайте постараемся оттянуть то бедствие, которое нас, возможно, всех ждёт.

Беседовала Ирина Тумакова,
"Фонтанка. ру

Как говорится, СРОЧНО В НОМЕР!

Т.В. Катанаева

18 сентября 2019 года ГосДумой Федерального Собрания РФ в третьем чтении был принят законопроект № 720839-7 «О внесении изменений в части первую и вторую НК РФ» (в части реализации отдельных положений основныхнаправлений налоговой политики) . В настоящее время закон находится в Свете Федерации Федерального Собрания.

В этомзаконопроекте после его второго чтения обнаружилось очень удивительное и неожиданное нововведение по «кадастровому» налогу на имущество для организаций. Причем, учитывая срок два дня от второго до третьего чтения законопроекта, налогоплательщики даже «ойкнуть» не успели, как он оказался на одобрении в Совете Федерации.

Во-первых , уточнено определение понятия «объект налогообложения по налогу на имущество организаций» (п. 1 ст. 374 НК РФ).

Так, из новой редакции НК РФ прямо следует , что в целях исчисления налога на имущество с кадастровой стоимости обязанность по уплате не определяется фактом принятия к учету имущества именно в качестве основного средства.

На наш взгляд, и действующие нормы статьи 374 НК РФ не позволяли уйти от налогообложения «кадастровым» налогом на том лишь основании, что объект к учету в составе основных средств не принимался, а поставлен на баланс как товар. Аналогичной позиции придерживались налоговые органы на местах. Вместе с тем на протяжении

Длительного времени Минфин РФ разъяснял, что учет на балансе имущества в качестве основного средства является обязательным условием и для целей взимания «кадастрового» налога (например, письма от 26.06.2017 № 03-05-05-01/41189 , от 30.06.2017 № 03-05-05-01/41582).

Во-вторых, и это главное, глобально меняется подход к налогообложению имущества по кадастровой стоимости.

Из поправок в статью 378.2 НК РФ (изменен подпункт 4 п. 1 ст. 378.2 НК РФ, дополнен подпунктом 2.2 пункт 12 ст. 378.2 НК РФ) следует, что с 1 января 2020 года вне зависимости от факта упоминания недвижимого имущества в соответствующем региональном Перечне, если кадастровая стоимость имущества установлена, то подлежит уплате «кадастровый» налог на имущество организаций.

Дело в том, что в новой редакции объект кадастрового налогообложения «жилые дома и жилые помещения, не учитываемые на балансе в качестве объектов основных средств…» заменен на «иные объекты недвижимого имущества, признаваемые объектами налогообложения в соответствии с главой 32 НК РФ».

В свою очередь глава 32 НК РФ, а именно - п. 1 ст. 401 - фактически содержит открытый перечень налогооблагаемых объектов, поскольку оканчивается всеобъемлющей фразой «иные здания, строения, сооружения, помещения» . Более того, эта же норма включает в объект налогообложения объекты незавершенного строительства. То есть получается, что если незавершенное строительство поставлено на кадастровый учет, то оно облагается с 2020 года «кадастровым» налогом на имущество организаций.

При этом остается неясным: коммерческая торгово-офисная недвижимость, облагаемая сейчас только по Перечню (подп. 1-3 п. 1 ст. 378.2 НК РФ), остается в прежнем налоговом режиме или тоже «распадается» для кадастрового налогообложения на две категории – «Объекты по Перечню» и «Иные объекты» (проект Перечня Свердловской области на 2020 года - )?

Сразу после свадьбы с Лидией знаменитый провокатор перевёз к себе тёщу, рядом с которой счастлив до сих пор

60 лет исполнилось питерскому тележурналисту Александру Невзорову, автору и ведущему знаменитой постперестроечной программы «600 секунд». Александр Глебович и сейчас подтверждает репутацию дерзкого и наглого циника. Но при этом виртуозно обходит вопросы частной жизни. Чтобы разобраться, каков он в быту, мы позвонили его жене Лидии, которая, кстати, в этом году отметила 45-летие.

- Александр Глебович нам рассказал, что не любит отмечать свои дни рождения. А вам и 11-летнему сыну Саше тоже запрещает устраивать праздники?

Муж не считает день рождения своей заслугой и поводом дарить ему подарки. И я с ним солидарна. Мы с Сашей 27 лет вместе, и я привыкла, что ему не нужно искать предлогов для веселья. Ему просто хорошо, когда в любое время года собираются друзья. И приносят ему анатомические книги или черепа с костями, скульптуры разные. Меня муж очень любит и радует без поводов. Что же касается сына, то подарки в день появления на свет мы ему преподносим и развлекаем всячески. Хотя Саша-младший тоже понимает, что заслуга тут не его, а моя.

- Кто входит в близкий круг вашего мужа?

- Сергей Шнуров , Александр Сокуров , доктор Курпатов . В таком возрасте уже сложно найти время на новых друзей, поэтому их небольшой список не расширяется. А с этими людьми Саше интересно, на них он может положиться в трудную минуту.

Изображение: Facebook.com

- Что общего у Невзорова и Шнура?!

Дух новаторства и бунтарства, умение донести свои мысли до публики. Оба лидеры. Мужу вообще интересны личности, которые умеют формировать сознание людей, их взгляды на жизнь.

- От первого брака у Невзорова - 37- летняя дочка Полина. У нее с супругом, популярным актером Сергеем Горобченко, пятеро детей. Почему ваш муж не общается ни с Полей, ни Сергеем, ни с внуками?

Нет никакого значения в плоти и крови. Самое важное - близость духовная. А она возникает между людьми с общими интересами. Отношения складываются или не складываются независимо от кровных связей. А бывает, в какой-то момент люди расходятся. Не надо заставлять себя общаться, если не получились отношения.

- Значит, он не вложил чего-то в дочку, раз ему с ней неинтересно. И как он воспитывает сына, чтобы спустя годы оставаться рядом с ним?

Муж для Полины был просто прекрасным отцом. Но когда люди взрослеют, у них складывается своя жизнь и точка зрения на разные вопросы. В этой ситуации ничего негативного нет. Никаких ссор и скандалов у нас с Полиной и ее семьей нет. Все прекрасно.

- Давайте теперь про ваши отношения с Александром Глебовичем. Как родители смотрели на то, что 18- летняя дочь вышла замуж за хулигана тогдашнего телевидения, который на 15 лет ее старше?

Саше тогда было 33, он как раз развелся (с актрисой Александрой Яковлевой , звездой фильмов «Экипаж» и «Чародеи». - Я. Г . ) и был самым завидным женихом в стране. Мне крупно повезло, что он выбрал меня, которую, кстати, абсолютно не интересовали ровесники. Саша - кладезь знаний, просто невозможно было не влюбиться. И возраст не имел значения. Меня и сейчас все устраивает: я всегда для мужа буду молодой и красивой. 15 лет - идеальная разница, если мужчина следит за собой, здоров и силен. Да, папа был против моих отношений с Невзоровым. Но Саша уже на второй день знакомства сделал предложение. Стало сразу понятно, что это мужчина, на которого можно положиться. Как только мы нашли жилье, он сразу же прописал к себе моих маму и бабушку. Мама, кстати, до сих пор живет с нами, и никаких проблем это не вызывает. Саша - великолепный семьянин, зять, муж.

- Как все-таки вы познакомились?

Я в школе училась, и однажды мы случайно пересеклись на художественной выставке. Я обожала рисовать (отец Лидии - известный в Питере художник Алексей Маслов . - Я. Г. ). Потом мы столкнулись с Сашей в дверях магазина. Он меня осмотрел с ног до головы и пошел дальше. Следующая встреча случилась, когда я рисовала пейзажи за городом, а он объезжал окрестности на своем коне… А когда я стала совершеннолетней, смогла официально выйти за Сашу замуж, и мы уже навсегда встретились.

Жестокие дети

- Сын родился только спустя 16 лет. Больше о детях не думали? Или Невзорову эта тема неинтересна?

О втором ребенке не думала: времени ни на что не хватает. Я против многодетности: ребенка надо любить, успеть вырастить, воспитать. Муж тоже трезво относится к таким вещам. Были бы у меня до него дети или я бы не смогла родить, он бы любил меня ничуть не меньше. А в начале наших отношений я не хотела детей, зато смогла окончить несколько учебных заведений, в том числе два колледжа в Англии, много работала. И вдруг осознала, что мне уже 34, возраст подходит, и умом приняла решение родить. Когда ждала Сашу-младшего, продолжала учиться и писать книгу о лошадях. Уже схватки начались, три часа ночи, пора ехать в роддом, а я еще что-то дописывала. И только потом разбудила мужа и сказала, что пора меня везти к врачам.

Мы сына очень любим, Саша в него все силы вкладывает, все свободное время ему отдает. Мы решили, что сын будет получать домашнее образование. Я всегда знала, что никогда в школу его не отдам. Не хотела, чтоб чужие люди выбили из него желание быть свободным. Мы даем Саше свободу творчества, интересов. Понятно, свобода - это не «пей пиво и кури», а возможность развиваться без прессинга. Залог интереса к жизни, желания развиваться, гореть своим делом.

- А как же умение общаться в коллективе, друзья наконец?

Я против детской социализации. А друзья у сына есть - дети из нашего круга. И это не те друзья, которых навязывает класс и искусственно сформированное общество. Просто на адаптацию в социуме ребенок тратит намного больше времени, чем на обучение. Дети же очень жестоки. Саша не встает в семь утра и не плетется сонный и несчастный в школу, чтобы прослушать шесть уроков, которые сразу забудутся. Он не зубрит стихи Пушкина ради оценки, а читает интересные книги. Учит итальянский и английский. Мы с мужем можем себе это позволить, при этом водим сына в спортивные секции, кружки. Посмотрите Сашин «Инстаграм». Несчастным ребенком, лишенным социального общения, он точно не выглядит.

Звезда советского блокбастера «Экипаж» Александра Яковлева была второй женой Александра. Изображение: globallookpress.com

Борьба за семью

- Одно время много писали о болезни вашего мужа: он сильно похудел, у него, мол, онкология.

Это слухи. Саша сам решил сбросить вес. Я же его всю жизнь раскармливала, и он просто захотел изменить свой образ - скинул 20 кг. Процесс похудения нелегок для организма, часто синяки под глазами появляются. Но результат того стоил. Сейчас муж прекрасно выглядит. У меня многие девушки спрашивают: «Как выйти замуж за такого умного, красивого и знаменитого и, главное, удержать»? А еще многие пишут самому Невзорову: «Если разведетесь, то сразу звоните». Но я веду все его аккаунты в соцсетях, поэтому сама получаю эти сообщения. Хорошо понимаю, что желающих на мое место много. На мой взгляд, не надо заставлять его отчитываться, проверять карманы и копаться в телефоне. Я этого никогда не делала, при этом Саша всегда ночевал дома. А еще нужно постоянно развиваться. Всегда есть риск, что умный и образованный мужчина уйдет к другой - юной и красивой. Как сложится наша история, сложно сказать. Поэтому зарекаться не могу. Жизнь - это борьба, и для женщины это борьба за свою семью.

- Быть женой Невзорова, его тенью для вас легко?

Меня устраивает быть просто женой. Хотя есть хорошая профессия (художник и ипполог - специалист по лошадям. - Я. Г . ), я состоялась, мои работы, книги востребованы, продаются на Западе. Но я понимаю, кто рядом со мной, и конкурировать с ним не собираюсь. Сейчас я задвинула свои амбиции и трачу все силы на Сашу, помогаю ему как директор, менеджер. Я всегда с ним работала - оператором, фотографом, ассистентом. Плюс веду социальные сети, снимаю видео, монтирую. Популярность у Невзорова сейчас не меньше, чем во времена «600 секунд».